| |
«Наступило время конца вещей, теперь они нужны лишь для того, чтобы
восхищаться дизайном» – Филип Старк
Дизайн роднит меня с президентом Франции. В 1982 году Франция поручила
многообещающему дизайнеру Филипу Старку принять участие в разработке
интерьера для квартиры президента в Елисейском дворце. Старк изготовил
санузел с конической ванной, коническим унитазом и коническим биде,
прославился на весь мир и перешел из многообещающих в ведущие. В
1995 году на распродаже в большом берлинском универмаге я купил
видеомагнитофон Tomson, очаровавший меня своей дешевизной.
К видеомагнитофону прилагался пульт дистанционного управления конической
формы, украшенный надписью «Дизайн Филипа Старка». Через несколько
лет я обнаружил свой пульт в книжке по истории дизайна рядом с президентским
сортиром. Многочисленные кнопки на этом знаменитом приборе – одинакового
размера и расположены одна под другой, как ступеньки шведской стенки.
В темноте отличить их друг от друга нет совершенно никакой возможности,
я испортил немало кассет, попадая вместо паузы на запись. Надеюсь,
что утренний туалет приносит господину президенту меньше хлопот.
Комфорт
Года два назад в Европе появился относительно недорогой седан Rover
75, обладающий для современного ширпотребного автомобиля прямо-таки
выдающейся внешностью. Британские дизайнеры создали этот эстетический
шедевр на базе вполне заурядного BMW.
Некий немецкий критик, восхваляя на все лады элегантную машину,
не удержался от невыгодного сравнения: у «Ровера»-де и багажник
меньше, чем у BMW, и рулить им труднее. Но все это, заключал критик,
не недостатки – чтобы быть джентльменом, необходимо испытывать неудобства.
То, что мы называем сегодня словом «дизайн», и является для нас
идеальным источником таких неудобств. Хотя отцы-основатели современного
дизайна руководствовались вполне демократическими и даже социалистическими
идеями функциональности, комфорта и заботы о рабочем классе. Архитекторы-конструктивисты
мечтали эстетизировать быт простого труженика и разрабатывали практичное
жилье, а вместе с ним и дешевые в производстве предметы обихода,
например стулья и кресла из стальных труб и кожи. Рабочий класс
селиться в геометрически правильных коробках категорически отказывался,
предпочитая функциональности традиционный уют. А мебель из стали
и кожи нашла множество поклонников среди буржуазии, изо всех сил
старавшейся не выглядеть буржуазной.
Американский журналист и писатель Том Вулф рассказывает в своей
иронической книжке «От Баухауса к нашему хаусу» (то бишь к нашему
дому), как в тридцатые годы молодые архитекторы, чтобы отметить
свою причастность к этому самому «Баухаусу» (объединению «агрессивных
конструктивистов»), на последние деньги покупали кресло Миса ван
дер Роэ Barselona. Они платили за него немыслимые по тем временам
деньги – 550 долларов, а их жены были вынуждены отказываться от
услуг домработницы и экономить на пеленках.
Музей
Посуда, сантехника и электроника могут принести дизайнеру славу,
но только стул обеспечит ему бессмертие. Большинство знаменитых
стульев чрезвычайно неудобны. Их удобно производить, удобно складывать,
наконец, на них приятно смотреть, но на них совершенно невозможно
сидеть. Зато они почти вечны.
Мебельный салон на Тверской украсил свою витрину привлекательным
товаром – строгим, геометрически совершенным стулом с высокой спинкой
шотландского дизайнера Чарльза Ренни Макинтоша, модель 1903 года.
Немецкая паркетная мастерская представляет в рекламных буклетах
свою продукцию в современном стильном интерьере, в центре – кресло
Ле Корбюзье LC2, четыре кожаные подушки в хромированном металлическом
каркасе, модель 1928 года.
Пациенты европейских дантистов дожидаются своей очереди на прием
на пружинистых двуногих стульях из стальной рамы В22 и В32 Марселя
Бройера (1927), а преступники ерзают во время допроса на жестких
дешевых «Муравьях» из прессованного дерева со стальными ножками
Арне Якобсена (1952). Каждый второй завтрак в Европе съедают, сидя
на потомках компактного складного стула Джанкарло Пиретти (1969),
каждую третью лампочку ввинчивают, стоя на трехногом деревянном
табурете прародителя современного скандинавского дизайна Альвара
Аальто (1933).
Один из крупнейших в мире музеев дизайна основан фирмой Vitra, специализирующейся
на выпуске стульев. Главное здание музея, причудливое сооружение
модного архитектора Франка Гери, находится в крошечном западногерманском
городке Вайль-на-Рейне, по месту основной прописки фирмы. В Берлине,
в свободном крыле старой трансформаторной подстанции, расположился
столичный филиал. Посетителей встречает огромная стеклянная витрина
с миниатюрными моделями главных стульев века. Копию кресла Barselona,
за которую семьдесят лет назад платили 550 долларов, сегодня можно
приобрести за 480 марок (240 долларов). Комплект из пяти крошечных
разноцветных пластмассовых стульчиков психоделического датчанина
Вернера Пантона, которые принесли и ему, и фирме Vitra богатство
и славу, стоит всего 178 марок. На соседней улице, в мебельной комиссионке,
контрафактные гэдээровские копии пантоновского стула в натуральную
величину продаются за тридцатник. Внутри музея выставлены телефоны
Nokia и пылесосы Electrolux. Они тоже продаются по соседству, но
не в комиссионке, а в универмаге.
Универмаг
К началу XXI века дизайн окончательно вышел за рамки функциональности
и уж тем более перестал быть просто способом оформления товаров.
И при этом он парадоксальным образом воплотил мечту конструктивистов
– эстетизировал быт и вошел в каждый дом. В повседневной жизни дизайн
почти заменил собой искусство и сделался едва ли не главной формой
самовыражения. Самовыражаться же он помогает не столько дизайнеру,
сколько потребителю. Делая выбор в пользу, скажем, электрического
чайника Siemens, сконструированного Фердинандом Порше, мы не просто
платим за качество. Чайник от Порше похож на самые разные вещи:
на телефон от Порше, на темные очки от Порше, на знаменитый одноименный
спортивный автомобиль. Но, при всем своем удобстве, меньше всего
он похож на традиционный электрический чайник. Переплачивая за него
раза в два по сравнению с обычной для чайников ценой, мы приобретаем
разработанную в штутгартских мастерских порцию нашей передовой,
чувствительной к прогрессу, динамичной индивидуальности. За цену,
вчетверо выше обычной, можно купить одно из чрезвычайно неудобных
приспособлений для кипячения воды фирмы Alessi и тем самым – принять
участие в кричащем постмодернистском эпатаже Филипа Старка, Альдо
Росси или Этторе Соттсасса.
Между прочим, как булки не растут на деревьях, так и обычный электрический
чайник тоже возник не из воздуха. Практически вся «нейтральная»
бытовая техника обязана своим внешним видом немецкой фирме Braun.
Эрвин Браун, сын основателя фирмы и ее содиректор с 1951 года, стремился
производить «честные, неприметные и практичные приборы». Неофункционалист
Дитер Рамс, представитель влиятельной в те годы Ульмской школы,
утвердил для фирмы главный принцип производства таких изделий: «Чем
меньше дизайна – тем больше дизайна». Он сконструировал первую в
мире стереосистему из отдельных блоков, первый в мире переносной
радиоприемник-транзистор, а совместно с автором самой распространенной
электробритвы Гансом Гугелотом – классический электропроигрыватель
с прозрачной крышкой «Гроб для Белоснежки». Округлые кремово-белые
миксеры, кофеварки, фены и чайники, которые сочинил в середине 50-х
годов для Braun другой ульмский дизайнер, Герд Альфред Мюллер, до
сих пор остаются стандартом. А дизайном теперь называют все то,
что от этого стандарта отличается.
Отличие
Отличие продается значительно лучше, чем технология. Для многих
высокотехнологических фирм отказ от традиционного оформления оказался
спасительной соломинкой в борьбе с более сильными конкурентами.
Apple триумфально вернулся на почти уже потерянный рынок персональных
компьютеров, объединив системный блок с монитором в одном прозрачном
яйцевидном корпусе.
Теперь этот довольно неудобный прибор, iMac, стал главным героем
рекламных кампаний любых интернет-услуг (у всех перед глазами заставка
на НТВ и биллборды Cityline), украшением магазинов модной одежды,
центром стильных интерьеров и рабочим инструментом редакторов глянцевых
журналов. Слабоватый в техническом отношении европейский Ford сумел
худо-бедно удержаться на плаву, с середины 90-х целиком переключившись
на угловатые автомобили «необычного» и даже «прикольного» вида.
Производитель радиотехники Dual внезапно выплыл из небытия с эффектным
ретродизайном в стиле бакелитовых радиоприемников 30-х годов.
Для некоторых фирм вообще не имеет значения, на каких именно продуктах
они специализируются. Их главный товар – максимально кодированный
«нестандартный» дизайн. Производитель телевизоров и аудиотехники
Bang & Olufsen, например, знаменит не качеством звука и не революционными
технологиями передачи изображения. Зато когда в голливудском фильме
хотят показать жилье человека, обладающего вкусом, в интерьер обязательно
помещают систему Bang & Olufsen. И дело здесь вовсе не в пресловутом
product placement. Изделия Bang & Olufsen знамениты своим внешним
видом. Якоб Йенсен, разработавший в 1964-м их характерный облик
(элементарные формы, минимум деталей, матовый металл плюс блестящий
темный пластик), даже получил в свое время престижную датскую премию
по дизайну за «стирание грани между аппаратом и мебелью». В 90-е
годы главным хитом фирмы стала вертикальная система Beosound: стоит
поднести к ней руку, как тут же раздвигаются полупрозрачные дверцы
и зажигаются красные огоньки. Она мгновенно узнается. Она говорит
своему хозяину: ты – человек стильный. Она – как обязательный галстук
на деловой встрече. Это тоже своего рода стандарт, элегантность
без выбора: когда не знаю, что купить – покупаю Bang & Olufsen.
Единство
Электроника Bang & Olufsen и чайник Alessi, конечно, стоят немалых
денег.
Но дизайн, в том числе и «высокий», совсем не обязательно должен
быть дорогим. И вполне может быть массовым. Фирма Swatch, совместное
предприятие лидеров швейцарской часовой промышленности, уже почти
двадцать лет с неизменным успехом разливает пестрый «дизайн» в пару-тройку
стандартных корпусов с одноразовыми механизмами. В 1983 году вариантов
было всего четыре: классический, модный, спортивный и хай-тек. К
2001-му их накопились тысячи. За минимальную сумму можно приобрести
значительно больше, чем просто часы на любой вкус. Swatch – абсолютно
демократическое изобретение, освободившее необходимый всем прибор
от бремени статусного символа. Часы Swatch говорят только о вашем
вкусе и совершенно ничего – о вашем доходе и месте в обществе.
Полным апофеозом демократического единения персонального стиля,
хорошего вкуса и серийного производства стал шведский концерн IKEA.
Ему удалось осуществить модернистскую утопию гармоничного жизненного
пространства и общедоступной красоты. Параллельно с авторитарным
Ле Корбюзье и радикальными конструктивистами «Баухауса» те же самые
принципы разрабатывала школа так называемого органического дизайна,
создавшая в конце концов вполне уютный «модернизм с человеческим
лицом». Прагматический минимализм сочетается в органическом дизайне
с любовью к мягким линиям и естественным материалам. В свое время
аскетические проекты конструктивистов не нашли понимания у рабочих.
Во второй половине XX века самой многочисленной социальной группой
демократического Запада стал средний класс, и расцветший в скандинавских
странах органический дизайн пользуется у него благодарным спросом.
Спрос этот в массовом порядке удовлетворяется.
В Европе нет, вероятно, ни одной квартиры, в которой не нашлось
бы хоть каких-нибудь изделий этой фирмы: если не стульев, так стаканов,
если не шкафов, так настольных ламп. Основа ассортимента IKEA, будь
то посуда или мебель, – как раз такие «вневременные» безыскусные
вещи. Они настолько нейтральны, что кажутся нам современными. Хотя
на самом деле большая часть популярных икеевских продуктов – адаптированные
под массовое производство и фирменные компактные упаковки разработки
тридцатых годов. Столь же актуально они будут смотреться и лет через
двадцать. Чтобы предоставить своим покупателям, то есть всем людям
без исключения, полную свободу самовыражения, IKEA разнообразит
вечную классику актуальными разработками. С точки зрения мировых
тенденций они вполне передовые. С точки зрения цены – совершенно
доступные. Единственное, что может несколько отравить радость обладания,
– миллионные тиражи. Трудно наслаждаться супермодной вещью, зная,
что у соседа наверняка есть точно такая же.
Имя
Великие дизайнеры века, авторы нашей окружающей среды, были и остаются
людьми небедными. Их произведения – товар, который, завоевывая мир,
приносит своим создателям деньги. Но не славу. Эту неблагодарную
особенность профессии отменил Филип Старк. Вместе со своими продуктами
он стал продавать самого себя и превратился таким образом в настоящую
поп-звезду. В каталоге Старка есть и обязательный для любой дизайнерской
карьеры стул, и настольная лампа, и знаменитые интерьеры. Но главный
хит Старка, источник его бешеной популярности – предмет совершенно
непрактичный, неудобный и абсолютно бессмысленный.
В 1990 году Старк сделал для фирмы Alessi давилку для цитрусовых
– перевернутое ребристое яйцо на трех паучьих ножках. Пользоваться
ей очень неудобно: если вам и удастся ухватить ее так, чтобы она
не елозила, вы обязательно оцарапаете острыми ножками стол и прольете
сок мимо стакана. Соковыжималка Старка – это не кухонный прибор,
а вещь в себе, статуэтка, домашний божок. Стоит это божество относительно
недорого – до ста долларов. Любое другое произведение любого другого
столь же именитого художника стоит на несколько порядков дороже.
Но и этих денег на ненужную вещь у вас может не оказаться. Не расстраивайтесь!
Постер Филипа Старка с соковыжималкой на голове с эстетической точки
зрения не менее ценен, а стоит – намного дешевле. Красота ведь должна
быть доступной, не так ли?
Николай Клименюк
© Эксперт, №5-6, 2001
|
